|
27 февраля 1917 г. Николай II записал в дневнике: «В Петрограде
начались беспорядки несколько дней тому назад; к прискорбию,
в них стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия!».
Государь послал в мятежную столицу генерала Николая Иванова, приказав ему «с войсками водворить порядок». Но из этой
попытки в конечном итоге ничего не вышло.
В последний день февраля государь отбыл из Могилёва в
Царское Село, Однако по дороге поступили сведения, что путь
занят восставшими. Тогда царский поезд повернул в Псков, где
находился штаб Северного фронта. Сюда Николай II прибыл вечером 1 марта,
Здесь государь узнал о том, что попытка Н. Иванова «подавить бунт» в столице закончилась неудачей. Стало ясно, что успокоить Петроград силой не удастся. В ночь на 2 марта Николай II вызвал главнокомандующего фронтом генерала Николая
Рузского и сообщил ему: «Я решил пойти на уступки и дать им
ответственное министерство. Я берёг не самодержавную власть,
а Россию, я не убеждён, что перемена
формы правления даст спокойствие и счастье народу...»
Николай Рузский немедленно сообщил о решении царя по
прямому проводу Михаилу Родзянко. Тот отвечал: «Очевидно, что
Его Величество и Вы не отдаёте себе отчёта в том, что здесь происходит; настала одна из страшнейших революций, побороть которую будет не так легко... Время упущено и возврата нет». М. Родзянко сказал, что теперь необходимо уже отречение Николая в
пользу наследника.
Узнав о таком ответе М. Родзянко, Н, Рузский через Ставку
запросил мнение всех главнокомандующих фронтами. Утром в
Псков стали приходить их ответы. Все они умоляли государя для
спасения России и успешного продолжения войны подписать
отречение. Вероятно, самое красноречивое послание пришло от
генерала Владимира Сахарова с Румынского фронта. Предложение об отречении генерал назвал «гнусным». Он выражал негодование по адресу Думы: «Я уверен, что не русский народ, никогда не касавшийся царя своего, а разбойная кучка людей, именуемая Государственной думой, предательски воспользовалась удобной минутой для своих преступных целей...». А закончил неожиданно: «Переходя к логике разума и учтя создавшуюся безвыходность положения, я, непоколебимо верный подданный Его Величества, рыдая, вынужден сказать, что, пожалуй, наиболее безболезненным выходом для страны и для сохранения возможности биться с внешним врагом является решение пойти навстречу уже высказанным условиям».
Около 14 часов 30 минут 2 марта об этих телеграммах было
доложено государю. Николай Рузский также высказался за отречение. «Теперь придётся сдаться на милость победителям — так он
выразил своё мнение приближённым царя. Подобное единодушие
вождей армии и Думы произвело на императора Николая II сильное впечатление. Особенно его поразила телеграмма, присланная
великим князем Николаем Николаевичем...
«Если я помеха счастью России, — сказал
государь, по воспоминаниям генерала Д. Дубенского, — и меня все стоящие ныне во главе её общественных сил просят оставить трон, то я готов это сделать, готов даже не только царство, но
и жизнь отдать за родину... Но я не знаю, хочет
ли этого вся Россия». Участник этой сцены генерал С, Саввич рассказывал: «Наступило общее
молчание, длившееся, как мне показалось, около
двух минут. Государь сидел в раздумье, опустив
голову. Затем он встал и сказал: "Я решился. Я отказываюсь от престола". При этом Государь перекрестился. Перекрестились и все мы».
Уже решив отречься, Николай II продолжал
колебаться, кому передать престол: сыну или
брату? Он посоветовался со своим лейб-хирургом профессором Сергеем Фёдоровым, «Я приказываю Вам, — сказал царь, — отвечать мне откровенно. Допускаете ли Вы, что Алексей может
вылечиться?» «Нет, Ваше Величество, — отвечал
врач, — его болезнь неизлечима». «Императрица давно так думает; я ещё сомневался... Уже если
Бог так решил, я не расстанусь со своим бедным
ребёнком».
Вечером того же дня в Псков прибыли депутаты Думы А, Гучков и В. Шульгин, Государь
принял их в своём вагоне. В книге "Дни" В. Шульгин так передавал слова Николая II: «Голос его
звучал спокойно, просто и точно.
— Я принял решение отречься от престола... До трёх часов сегодняшнего дня я думал, что
могу отречься в пользу сына Алексея.., Но к этому времени я переменил решение в пользу брата Михаила... Надеюсь, вы поймёте чувства отца...
Последнюю фразу он сказал тише...»,
Николай передал депутатам манифест об отречении, отпечатанный на пишущей машинке. На документе стояла дата и время: «2 марта, 15 часов 5 минут».
В своём дневнике в этот день Николай II записал: «По его
(Родзянко) словам, положение в Петрограде таково, что теперь
министерство из Думы будет бессильно что-либо сделать, так как
с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего
комитета. Нужно моё отречение. Рузский передал этот разговор
в Ставку, а Алексеев всем главнокомандующим... Пришли ответы
от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии
на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный манифест. В
час ночи уехал из Пскова с тяжёлым чувством пережитого.
Кругом измена, и трусость, и обман!».
Последняя фраза звучала совершенно необычно в очень
сдержанном и скупом на эмоции дневнике Николая II...
|
